Парфюмерная мастерская.

К первой части (эпизодам 1-22)

Внимание! Обзор разбит на 2 части из-за ограничения максимальных размеров ЖЖ-поста. Это 2-я часть. Части выложены одновременно, читать их стоит последовательно.



Итак, «Аванпост» (Россия, 2019). Фильм – сносный, оценка 5/10.



23 эпизод

Назначение: движение разведгруппы

Описание сцены: разведгруппа №1 (там где Юра и журналистка Оля) идёт по лесу. Это уже не толпа на бронетранспортёрах, а малая группа во главе с лейтенантом.

Оля выёбывается, и, наконец (!) лейтенант становится первым, кто на неё справедливо прикрикивает. Но Юре она нравится, и он за неё вступается, плюс слегка флиртует. С группой, что забавно, идёт робот-мул из Boston Dynamics.

Группа №2 (там где Олег) вступает в посёлок. Не в русские избы, а внезапно в посёлок в стиле хайтек, застроенный авангардными виллами в стиле Алвара Аалто. Один из солдат (придурок) открывает какой-то контейнер, откуда высыпаются строительные конструкции, и одна пробивает ему ногу.

Группа №1 заходит в многоквартирный дом. “Проверяем все квартиры”, говорит лейтенант.

Параллельно показывают штаб. Майор и тётя-полковник направляют группы. 1-я, 2-я, 3-я и так далее.

Сценарные и режиссёрские ошибки: основная лажа в том, что я дорубил: группы две, а не одна — через сцены три, гораздо позже. Равно мутные локации, одинаковые рожи. Поди пойми. И это реально меня выбесило. Возможно, создатели фильма и видят разницу между этими парнями в чёрных брониках, но я не настолько погружен в этот киношедевр, чтобы сходу её определить.

Тупейшая сцена со стройматериалом. Никакого саспенса не вышло — нам сразу показали, что на придурка высыпались трубы. Как окажется позже, это нужно ТОЛЬКО для того, чтобы на помощь придурка прислали Алёну, и она тоже оказалась на передовой. Так и вижу, как сценарист сидит и думает: “как отправить Алёну на передовую, как же это сделать”. Получилось очень глупо.

Ну и с саспенсом у Баранова жёсткие проблемы. Вообще ничего не напрягает. С таким же успехом герои могут идти просто по улицам солнечной, летней, полной людей Москвы.

Ну и “проверять все квартиры” многоквартирного дома… гм. Сколько ж они времени там провели-то?

Как исправить: более явно разделить группы. Сделать одного из лейтенантов ярко-характерным, пусть у него будет борода красная, не знаю. Чтобы было понятно — два командира, две группы. Локации разделить более явно — пусть одни в городе, а другие среди русских покосившихся изб идут.

Сцену с трубами убрать (сценарист) и травмировать героя как-то иначе (наступил на растяжку, поставленную врагом — это позже объяснится, враги могут обращаться с оружием). Или снять так, чтобы сразу было неясно, что случилось (режиссёр), тогда хоть какой-то жалкий саспенс появится.

Про проверку квартир тоже убрать. Положим, они ищут место привала. Проверить можно один-два этажа одного подъезда — типа чтобы явно врага рядом не было. И часовых выставить.

( Collapse )

Собственно, всё. Глобальное сценарное нарушение — полное отсутствие логики действия Ида. Ни в начале, ни в конце, ни где бы то ни было ещё нам не объяснили и даже не намекнули на причину его переход на сторону людей. Хотя это было так просто — причин мог быть миллион. Он мог проникнуться позитивными сторонами человечества (не проникся, как показал его последний монолог), мог возненавидеть Ра по личной причине (вроде как нет), мог… да много что мог. Но нас просто поставили перед фактом: Ид за нас. Почему за нас, зачем за нас — это оказалось ниже достоинства сценариста. В остальном — по мелочи.

Не переключайте канал. У меня тут “Война токов” на очереди.

Пацан сказал — пацан сделал. В общем, перед вами — обзор/разбор свежего российского шедевра “Аванпост”. Замечу, что всё не так страшно, как могло бы показаться, и вообще не так страшно, как могло бы быть. С нарушениями логики, с огромным количеством мелких багов, но без совсем уж лютого треша, как мы любим.

Напоминаю: я – самый объективный зритель на свете. Я не кинокритик, я не испытываю от кино эмоций, я смотрю его чисто математически, анализируя, что в нём так или не так, каждую сцену. И могу объяснить каждую сцену – нужна она или нет, хороша она или нет. Всё, что написано в этом посте, проносится у меня в голове во время просмотра, от первого до последнего слова. Я смотрю кино только так. Итак, «Аванпост» (Россия, 2019). Фильм – сносен, оценка 5/10.

Внимание! Обзор разбит на 2 части из-за ограничения максимальных размеров ЖЖ-поста. Это 1-я часть. Части выложены одновременно, читать их стоит также одновременно.

Под катом подробный разбор фильма с объяснениями и скриншотами. Я умею так про любой фильм, если интересно – заказывайте разборы :) Да, простите за низкое качество скринов – пока доступна только экранка.



Аннотация с «Кинопоиска»: В недалеком будущем что-то произошло. Связь с большей частью населенных пунктов Земли оборвалась. Космонавты передали с орбиты, что видят сверху небольшое пятно в Восточной Европе, по своим очертаниям напоминающее круг. То, что военные находят за границей этого круга, шокирует. В магазинах, в автомобилях, на дорогах, в зданиях больниц и вокзалов, повсюду — следы столкновений. Кто или что уничтожает все живое? И как долго продержится последний аванпост человечества?

Длительность – 150 минут.



1 эпизод

Назначение: интро

Описание сцены: мигает красная лампа в коридоре, орёт сирена. По тревоге бегут десантники, расхватывают оружие. Их подгоняют “быстрее, быстрее”. Выбегают наружу. Ночь. Какая-то база. Становятся наизготовку. Тут же пулемёт Гатлинга. Диспетчер сообщает офицеру “множественные цели, намного крупнее человека”. Ждут.

Сценарные ошибки: особых ошибок тут нет, но диалог между офицером и солдатами неимоверно тупой и ненужный — русский сценарист в принципе не может без диалога, он не понимает, что сцена может быть без слов, это же кино, там есть картинка, необязательно всё проговаривать.

В целом завлекалочка нормальная. Обычно в российских фильмах интро — лютейшее говно, тут же сценарист понимает, зачем оно нужно. Да, мне стало интересно, функция выполнена.

Как исправить: от диалога оставить только переговоры с диспетчером, сирену заменить.

( Collapse )

Продолжение разбора

Итак, в рамках проекта «Как я смотрю и анализирую кино» мы разобрали сперва посредственный боевик «Охранник», затем знаменитый блокбастер Кристофера Нолана «Начало» (часть 1, часть 2). Продолжаем!



Внимание! Обзор разбит на 2 части из-за ограничения максимальных размеров ЖЖ-поста. Это 2-я часть, эпизоды 17-31. Части выложены одновременно, читать их стоит последовательно.

К первой части: эпизоды 1-16

Перед нами «Прибытие» (Arrival, США, 2016) Дени Вильнёва по мотивам рассказа Теда Чана, сценарий – Эрик Хайссерер.



17 эпизод

Назначение: показать душевные проблемы и метания Луизы; ввести понятие гипотезы Сепира-Уорфа

Описание сцены: Луиза работает над письменностью, Доннелли сидит над какими-то таблицами. Внезапно Луиза вспоминает, как её дочь делала для школы проект «Земля – зелёная планета». В этом воспоминании впервые упоминается папа (то есть она была не матерью-одиночкой), и то, что они в разводе.

Доннелли возвращает Луизу в реальность. Она выходит проветриться. Идёт по траве к кораблю. Вспоминает дочь. Маленькую, взрослую, умирающую в больнице.

Затем она снова в помещении, говорит с Доннелли. Он пытается отвлечь её разговором о гипотезе Сепира-Уорфа о том, что язык определяет мышление и влияет на мировоззрение. Он думает, что она меняется, погружаясь в язык гептаподов. Луизе мерещится гептапод в её комнате.

Пояснение к сцене: в этой сцене есть маленький элемент лекции (о гипотезе Сепира-Уорфа), но в первую очередь эта сцена – о том, что даже работа не позволяет Луизе полностью отринуть трагедию из прошлого, и дочь всегда возвращается к ней в снах и видениях.



18 эпизод

( Collapse )

Всё. Вот так я думаю, когда смотрю каждый фильм. Посценно. Анализируя все детали. Так можно разбирать и хорошие фильмы, и плохие.

«Прибытие», конечно, не об инопланетянах, не о военных, не о контакте. Это искусство снять огромный фильм ради одного слова, которое всё оправдывает. Так же работает Шьямалан («Шестое чувство», «Деревня»), Сингер («Подозрительные лица»), Джармуш («Выживут только любовники») и многие другие. Когда весь фильм – подготовка для финала, но при этом если его убрать, фильм, то и финала не получится.

Поэтому я и прощаю Вильнёву с Хайссерером топорных военных, клюквенных русских и суровых китайцев. Да пофиг, что там по телевизору показывают. 9/10.

Сегодня умер Гюнтер Грасс.

Вспомним старое. Или это.

В день, когда нервным призывом взвывает труба, прячутся звёзды, а с пушек снимают чехлы, маленький Оскар берёт жестяной барабан с ярким узором, как будто полоски юлы. Дни показных перемирий давно сочтены, в дальние страны от пуль улетают грачи, маленький Оскар не знает причины войны, маленький Оскар стучит, и стучит, и стучит. Заперты наглухо окна, снаружи – полки, цокают лошади, дружно солдаты поют, мрачная мама глядит из-под правой руки, комкая левой потёртую кофту свою. Немо комдив открывает решительный рот, дружно вздымаются горны, чуть слышно свистя. Оскар стучит, задавая ритмический ход всем занимающим город военным частям. Оскар стучит, заменяя им цокот копыт, рокот оркестра, чечётку взводимых курков, злобные крики и грохот полночной стрельбы, звон распылённых прикладом хрустальных венков, плач проводивших супругов соломенных вдов, стоны готовых привыкнуть к сосновым гробам, шорох бумаги под перьями местных кротов. Всё, что угодно, умеет пропеть барабан.

Знаешь, свобода – внутри, в этом главная суть, в мрачном остроге, в тяжёлой системе цепей. Те, кто на плахе, на дыбе, прибит к колесу, много свободней, чем серый пиджачный плебей. Это свобода сказать, потому что – плевать. Это свобода плевать, потому что – конец. Это свобода лепить то, что принято рвать, это свобода легко и светло сатанеть. Это свобода командовать аутодафе, чувствуя режущий хворост под пальцами ног, это ещё не исследованный спецэффект, слишком опасный для практики даже в кино. Тем, кто ютится в квартирах, понять не дано тех, кто стучит в барабаны и в трубы дудит; те, кто заносит расходы на масло в блокнот, вряд ли поймут тех, кто сердце извлёк из груди. В чёрное время, когда заземлятся кроты, те, кто свободен, поднимут свой флаг на Рейхстаг, выполнив малую норму великой мечты, тут же внезапно под главные символы встав. Шапки взметнутся под сенью командной руки, будут ломиться от яств разводные столы. Те, кто свободен, тотчас сформируют полки и обязательно снимут с орудий чехлы.

Так образуется время насупленных лбов, время холодных команд и холодных умов, прячется где-то испуганный грохотом Бог, так как свободу он даже умерить не смог. Мерно проходят враги по чужим городам, вьётся по улицам страшный железный дракон. Маленький Оскар стучит в жестяной барабан, чётко диктуя врагам барабанный закон. Оскар свободнее всех, кто тогда и теперь, если ты дробь его слышишь – сиди и молчи. Оскар не знает о том, кто войдёт в его дверь.
Оскар стучит, и стучит, и стучит, и стучит,
и стучит
и стучит
и стучит

Стучи с миром.

Сперва я подумал, что это розыгрыш, потому что я наизусть знаю порядка 70% марок, выпускавшихся в мире за всю историю филателии, у меня в голове встроенный каталог Scott (да, это очень странная память). А эту марку сходу не вспомнил. Проверил: да, в 2002 году в США действительно была эмитирована вот такая дефинитивная марка. В трёх вариантах перфорации.



Все сравнивают новую эмблему российской армии с эмблемой известного торгового центра - но там я вижу не более чем сходные цвета, что совершенно нормально. А вот в случае с маркой, мне кажется, не обошлось без привета. И этот огромный привет я шлю отделу дизайна министерства обороны России.

Одна из задач дизайнера - проверить, на что похожа его работа. Особенно на таком высоком уровне.

P.S. Кстати, могу заметить, что пресс-служба министерства обороны в последнее время очень приятная, хорошо себя ведёт, журналистов любит и вообще стремится к открытости. Есть изменения в хорошую сторону, зачёт.

Тем временем я по субботам теперь пишу песни. Точнее, записываю напеваемое на неделе. Потому что нельзя себя запускать, как в прошлом году, когда всего три песни написал за год. Ну, чёрт с ним, что нет концертов, бывает. Еженедельная рубрика "накатай в субботу текстик, плохо запиши его в воскресенье, выложи во вторник, пиши следующий" продолжает своё существование.



Никогда не скучай по далёким, чьи встречи с тобою давно сочтены;
Расстояние — лучшее средство от всяких невзгод.
Но когда мы, скажи мне, увидимся вновь? Вероятно, во время войны,
Без сомнения должной начаться на будущий год.

    Император командует, духи встают, автоматы трясутся в руках,
    За далёким кордоном сверкает чужая земля,
    Ну а я уезжаю в глухую тайгу, где лишь сосны глядят свысока,
    Где ни стройных гигантов Нью-Йорка, ни башен Кремля.

Приходи ежедневно с работы домой, ожидая известий с фронтов,
Поднимай одинокий бокал за здоровье солдат.
Твой мужчина вернётся с медалью, а ты его встретишь с букетом цветов,
И уже не посмеешь его отпустить никуда.

    То ли щёку ресницы щекочут едва, то ли жилка дрожит у виска,
    То ли просто дыхание льётся движениям в такт.
    И под сердцем шевелится новая жизнь, но на сердце при этом тоска,
    Потому что ты чувствуешь: что-то отныне не так.

И когда-нибудь много столетий спустя я решусь и оставлю тайгу,
Объявлюсь — облинявший, обросший — в блестящей Москве.
И ты спросишь меня — почему ты ушёл? Почему меня отдал врагу?
И к несчастью я знаю единственно верный ответ.

    Твой мужчина однажды вернулся домой, героическим лавром увит,
    Ты ему приготовила первый гражданский обед.
    Ну а я-то при чём? Дезертиру войны должно быть дезертиром любви,
    Потому что нет хуже лжеца, чем солгавший себе.

Два года назад на 9 мая я читал на канале "Столица" стихи, за которые меня искренне - без натяга, сами, подойдя после выступления, - поблагодарили ветераны, двое пожилых мужчин и двое пожилых женщин с орденскими планками, почётные гости канала. Особенно потряс увешанный медалями старик, который сказал: да, ты прав, откуда ты знаешь, такой молодой, ты прав, какая к чёрту победа, война - это именно так, именно так, не гордость, а кошмар, который я всю жизнь пытаюсь забыть. Я думал, что он добавит: но мне не дают. Это была одна из самых высоких оценок, полученных мной в жизни. Недавно я переписал эту песню чуть чище, чем было.



Меня называли богом и чёртом, и кем-то ещё другим,
а я – всего лишь каждый четвёртый, погибший за Третий Рим.
В меня стреляли, меня лупили, остались одни репьи –
и в каждом городе по могиле, и все могилы – мои.
Пока пикировались уроды на самом, поди, верху,
я грудью падал на пулемёты и превращался в труху,
я направлял жестяные крылья на вражеские строи,
мои останки в окопах стыли,
мои останки в траншеях стыли,
мои останки в землянках стыли,
в болотах – тоже мои.

Меня хвалили, меня ругали, где орден, где трибунал,
а я ободранными руками оружие поднимал.
Цевьё горело и жгло ладони, калечил приклад плечо,
но я молчал, ведь мертвец не стонет, как не было б горячо.
Пока смеялись в тылу ублюдки, ввязавшиеся в войну,
я в недоформенном полушубке сидел у зимы в плену,
а после полз под землёй с кротами и вламывался в бои:
мои подошвы Белград топтали,
Варшаву и Будапешт топтали,
мои подошвы Берлин топтали,
и Прагу – тоже мои.

Меня описывали в романах не видевшие войны,
меня залили в гранит и мрамор, и в звон гитарной струны.
Всё это правильно и почётно – на том до сих пор стоим –
но я всего-то каждый четвёртый, погибший за Третий Рим.
А впрочем – что тут, страна большая, нас хватит на бой любой,
и если я всех мертвецов смешаю, то будет каждый восьмой.
И те, кто жив, продолжают биться, и насмерть, как я, стоят.
Я вижу их и читаю в лицах:
Москва и Киев – мои столицы,
и Минск, и Рига – мои столицы,
и Вильнюс – тоже моя.

Март 2010

1. Напоминаю, что перепосты делать можно, но с обязательной активной ссылкой на оригинал в начале поста.
2. В данном посте под катом есть крайне неприятные фотографии, не стоит показывать их детям.

Интересно, что чувствовал Лоуренс Колберн, глядя через перекрестье прицела на сослуживцев. Их было больше, они были вооружены, но на вертолёте стоял M60, способный выдавать 500 выстрелов в минуту, и против Лоуренса Колберна у пехотинцев шансов не было. Тем более его поддерживал бортинженер Гленн Андреотта и непосредственный начальник – уоррент-офицер Хьюз Томпсон. Им было по 20-25 лет. Столько же было лейтенанту Бруксу, который стоял перед пулемётом Колберна и давился от злости.



Военные аналитики того времени с самого начала говорили, что американцы не сумеют толково воевать во Вьетнаме. Ладно там армия – американцы лучше вооружены, лучше обучены, лучше во всём. Но, простите, есть ещё партизаны, всякая тропическая шваль вроде москитов, болота и так далее. Иного варианта, кроме применения тактики выжженной земли, просто не было. Американцы были вынуждены уничтожать всё, что могло так или иначе помочь партизанам – рисовые поля, деревни, простых жителей. Привет, напалм, никакого гуманизма. Это вызывало у местных ещё большую ненависть к агрессору.
Ну и да, конечно, среди агрессоров был Хьюз Клауэрс Томпсон-младший.



( Collapse )

Полный список историй можно посмотреть в оглавлении моего Живого Журнала.

До 27 сентября 1864 года у человека по имени Уильям Т. Андерсон не было никакой клички. Он был просто одним из рейдеров, главой самопально организованного отряда, воевавшего на стороне Конфедерации. Но начиная с 27 сентября упомянутого года, его называли не иначе как «Кровавый Билл», а фамилию чаще всего не упоминали вообще.
Во время Гражданской войны в США партизан было едва ли не больше, чем государственных армий федералов и конфедератов. Причём партизаны в зависимости от штата поддерживали и тех, и других. Одним из наиболее крупных партизанских образований были рейдеры под началом Уильяма Кларка Квонтрилла (Quantrill's Raiders). Квонтрилл находился в звании капитана (у них даже партизаны были организованы), а Андерсон, примкнувший к группировке Квонтрилла, получил чин лейтенанта.
И полилась кровь. Впрочем, она лилась и ранее.
Смотрите, какой Андерсон красавец. Американский Че Гевара XIX века.



( Collapse )

Полный список предыдущих историй серии можно посмотреть в оглавлении моего Живого Журнала.

Доброго вечера, Хельга, пора ложиться. Да, нам не видно, но где-то встаёт Луна, где-то она освещает раздолья житниц, где-то на сельских угодьях лежит она, где-то она попадает в пустые окна, где-то заморских целует во сне княгинь… Спи, дорогая, ты с нами не одинока, к нам ни за что не сумеют пройти враги. Шприц, дорогая, ты помнишь – бывало раньше. Просто укол и не более, раз – и нет. Это полезно – ты станешь стройней и краше всех остальных, кому тоже двенадцать лет.

Доброго вечера, Хильда, спокойной ночи. Это всего лишь укол, принимай как есть. Мало ли, юная фройляйн, чего ты хочешь, будешь послушной – хотя бы пока мы здесь. Да, неуютно: ни солнца, ни даже ветра, серые стены, и воздух весьма тяжёл. Помни, хорошая: скоро наступит лето, будет уютно, свободно и хорошо. Будут качели, скакалки, мальчишки, платья, новые туфли с приподнятым чуть носком. Просто прививка, не больше, здоровья ради. Просто укол, как обычно. Простой укол.

Доброго вечера, Хельмут. Ты смелый мальчик. Ты бы пошёл на войну – только мал пока. Помнишь, сынок, как солдаты штыками машут? Слово солдата – закон, а рука – крепка. Я подарю тебе саблю в отличных ножнах завтра, а нынче придётся чуть-чуть стерпеть. Это укол – всем солдатам такой положен, ты же мужчина? Герой, богатырь, медведь. Ты настоящий ариец, совсем как папа, вовсе не больно, а если болит – держись. Всё это жизнь, мой хороший, терпи, не драпай, это солдатская, сильная, злая жизнь.

Доброго вечера, Хольда, сиди спокойно. Сладить с тобой невозможно, совсем никак. Ты, как фельдмаршал, кричащий бойцам «По коням!», ты как растущий на площади красный мак. Нет, не вертись, неприятно, никто не спорит. Просто как только ты стихнешь – и боль пройдёт. Помнишь – такую же делали всем от кори? Помнишь ты слово запомнила – «антидот»? Помнишь – ведь не было страшно? Сиди, не прыгай. Где воспитание, девочка? Где оно? Ах, непоседа, негодница, торопыга! Всё, всё закончено, Хольда. Всё решено…

Доброго вечера, Хедда, не плачь, мышонок. Ты уже взрослая девочка, так ведь, да? Слышишь за стенкой какой-то неясный шорох? Это вода, под землёю течёт вода. Да, так бывает – представь-ка себе, что Шпрее вдруг потекла не снаружи, а здесь внутри. Здесь ручеёк – не река. Он бежит быстрее, только его не увидишь – как ни смотри. Что, интересно? Гляди, это шприц с иголкой. Видишь – как тонко, не видно её почти. Это не больно, чуть только, пожалуй, колко, если так можно сказать. Ну не плачь, прости.

Доброго вечера, Хайда. Гляди – комарик. Мелкий комарик, укусит тебя чуть-чуть. Мама, конечно, конфету тебе подарит… Что это значит, конфету, мол не хочу. Может, печенье? Пирожное? Может, куклу? Всё, что угодно, сегодня, проси, малыш. Дай-ка мне руку, хорошая, дай мне руку. Раз – и комарик, а дальше ты сладко спишь. Милая Хайда, прошу у тебя прощенья. Сон – это сладко, хороших, родная, снов. Против теченья – так значит, против теченья. Это любовь. Это наша к тебе любовь.

Всё, я готова, Пауль. Мой Бог, мой Йозеф. Я принимаю тебя, как последний яд. Если мы больше не можем терпеть угрозы, значит, поступим сегодня на верный лад. Значит, вернёмся туда, где триас и юра, значит последуем вместе туда, где ждут нас наши дети, и кроме того, наш фюрер – так будет лучше, чем если остаться тут. Жми на курок, распахни нам на волю двери, прочь от дворцовых интрижек, поклёпов, смут.

Мы поступаем по вере, по нашей вере. Нас не простят. Но мне верится, что поймут.